Виктория выросла в Санкт-Петербурге. Воспитывалась в традиционной еврейской семье: посещала синагогу, праздновала Шаббат и планировала переехать в Израиль. А потом встретила Мустафу, который в свою очередь соблюдал мусульманские обычаи: молился каждый день, держал пост в Рамадан, ходил в мечеть.
Когда молодые люди поженились, то Виктория переехала к Мустафе в Германию.
— Ваш брак можно назвать уникальным?
— Я слышала, что есть подобные случаи, — начала Виктория. — Но лично у меня нет знакомых, чтобы жена была еврейкой, а муж арабом, и наоборот.
— Может, люди боятся открыто рассказывать об этом?
— Может, и так. Я сама человек светский, но многие религиозные общины относительно консервативны, не одобряют такие смешанные браки.
— На вашей странице в соцсети столько хейта! Не возникло мысли бросить вести блог на скользкую тему, раз такая реакция?
— Я отношусь к хейту спокойно. Дело в том, что далеко не вся критика конструктивна. Например, мне человек пишет, что я похожа на улитку, еще дописал матерное слово. Я же понимаю, что я не похожа на улитку, даже аргументировать странно. При личном общении люди обычно воздерживаются от оскорблений.
— Сейчас конфликт Израиля и Ирана находится в острой стадии. Наверняка негатива стало больше в ваш адрес?
— Я осознанно делаю упор в блоге и в жизни на то, что нас объединяет, а не разъединяет, что все мы люди и все равны.
— Ох, сомневаюсь, что вы найдете понимание.
— Я осознаю, что наша пара только самим фактом существования может кого-то триггерить. Но в личные сообщения мне приходит много добрых слов.
«Для родителей было сложно»
— Как сложились ваши отношения с родителями Мустафы?
— Это не мои родители, поэтому некорректно что-то рассказывать. Мой муж наполовину немец, наполовину египтянин. С его мамой мы хорошо общаемся. С египетской стороной немножко сложнее. Но в общем и целом — как есть, скажем так.
— Ваши родители как восприняли жениха?
— Моего папы уже нет. Но он успел познакомиться с мужем, когда мы приезжали в Петербург. Для меня это было важным моментом. Признаюсь, родителям было сложно. Но мама приняла мой выбор, когда увидела, что Мустафа меня любит, он достойный человек. Конечно, принятие происходило не за один день, шел долгий процесс. По итогу, слава богу, всё нормально. Хотя, может, это не совсем то, что мама планировала изначально. Но она поддерживает меня и Мустафу.
— Все еврейские родители хотят, чтобы их дети женились на евреях?
— В разных семьях по-разному. Я считаю, что молодые люди должны сами выбирать свой путь. Нельзя никого женить насильно. Хотя я с уважением отношусь к традициям жениться на человеке своей национальности. Просто у меня получилось по-другому. Не могу рекомендовать всем так поступать, это не самый легкий путь. Но если уж так произошло, будем извлекать из этого плюсы.
— Вы с Мустафой ездили в мусульманские страны?
— Мы были в Египте, прекрасно отдохнули. Посещали Турцию, Марокко.
— Ваш муж ездил в Израиль?
— Пока не ездил, не получилось по обстоятельствам. Но в теории он может поехать, у него немецкий паспорт.
— Он не опасается?
— Это надо спрашивать у Мустафы. Пока надобности не возникает туда ездить вместе. Я посещаю близких одна. Но когда-нибудь мы обязательно поедем вместе.
— Вы рассказывали, что в Европе вам тоже приходится несладко. Сейчас напряжение возросло или оно не пропадало?
— Евреям в Европе быть не опасно, но опасно это демонстрировать. Тем более сейчас, когда ситуация обострилась. Но лично я не сталкивалась с негативным опытом. На улице ко мне не подходили, не говорили что-то в лицо. Тем не менее меня предупреждают, чтобы я воздержалась от посещения еврейских мероприятий, пока лучше не рисковать. Сейчас я стараюсь не носить свое любимое золотое украшение — звезду Давида, не хочу на себе проверять, случится что-то или нет. Оно того не стоит.
«Шутим на эти темы»
— Вы занимаетесь стендапом. Шутите на темы ваших отношений с мужем?
— Я только на эти темы и шучу. Муж тоже стендапер, он шутит на разные темы.
— Мустафа не просил вас принять ислам?
— Нет. До того как сблизиться, мы год дружили. У нас не случилась любовь с первого взгляда. За это время мы хорошо узнали друг друга. Поэтому сюрпризов не возникло. Мустафа понимал, что я не поменяю веру. Такой вопрос даже не стоял. Хотя он был бы рад, наверное.
— Вам тяжело было привыкнуть к традициям, которых придерживается ваш муж-мусульманин?
— Есть разные степени религиозности. Я росла в Петербурге, в еврейской общине. Сама относительно светский человек, хотя знаю все национальные традиции, праздники. Что касается моего мужа – он более религиозный человек. Но не сказать, что религия друг друга как-то мешает нашей совместной жизни. Нет такого, чтобы мы посредине улицы остановились, потому что Мустафе нужно помолиться. У нас есть договоренности: каждый действует так, как ему важно, никто никому не препятствует. Когда идет месяц Рамадан и мусульманам можно есть только вечером, я могу что-то приготовить, чтобы вечером вместе собраться за столом. Мы приглашаем друзей, хотя сама пост не соблюдаю. Также Мустафа может пойти со мной в синагогу на праздник. Не сказать, что он часто ходит, но ему интересно посмотреть. Все-таки еврейское религиозное общество — это не те люди, с которыми он общается каждый день.
— И как его встретили в синагоге, когда он представился?
— Нормально. Может, кто-то что-то и подумал, но вслух ничего не сказал. По крайней мере, внешне все выглядело хорошо. Я ведь без стеснения рассказываю, что мой муж наполовину араб, египтянин, мусульманин. И чаще слышу: ой, как интересно, расскажи подробнее. Люди отделяют религию, политику и личную жизнь.
— Мусульмане не пьют. Вы тоже не употребляете спиртное?
— Этот момент мы обсуждали перед тем, как сойтись. У нас есть договоренность, что мы не приносим домой алкоголь. Я вообще стараюсь при нем не пить. Да и у меня нет потребности в алкоголе, мне это не настолько важно. Вот когда путешествовали по Грузии, я заказала в ресторане бокал вина, захотелось попробовать. На этом всё. В нашей семье каждый делает, что он хочет, но с уважением друг к другу. Хотя иногда случаются казусы. Например, однажды я купила тесто и не заметила, что в его составе оказалось немного алкоголя. Зато бдительный Мустафа заметил. Тесто выбросили. Нет проблем.
— По поводу еды нет разногласий?
— Мы оба не едим свинину, в этом плане мы сошлись. Мустафа вкусно готовит, при этом всегда кладет много специй. Я раньше не могла есть острое, теперь могу. В Египте я почти каждый день ела национальное блюдо — кушари: там рис, лапша, жареный лук, томатный соус, что-то еще, в общем, вкусно.
— Мусульмане чаще придерживаются принципа домостроя. Как я понимаю, в вашей семье близко такого нет?
— Мама мужа наполовину немка, Мустафа всю жизнь живет в Германии, так что у него смешанный менталитет. Да и я не совсем тот человек, которого можно посадить дома на кухне. В общем, у нас свобода и равноправие.
— Рано или поздно у вас родятся дети. Кем они будут — евреями или мусульманами?
— Мы шутили, что нам нужно четное количество детей: одни будут ходить в синагогу, другие в мечеть. Но если серьезно, они сами вправе решать, кем захотят быть. Мы им можем рассказать про свои традиции, как бывает с одной и с другой стороны. А дальше человек должен сам определиться, что ему ближе. Странно на них давить и настаивать, если мы сами не совсем последовали советам наших родителей. Но для начала пусть дети вообще появятся.
«Хава нагилу» не слушаем по вечерам»
— Вы знаете арабские песни?
— Я на слух знаю арабские песни, но названия не смогу произнести. По-арабски знаю всего несколько слов. Когда мы поженились, то в загс заходили под арабскую песню про любовь, а выходили под еврейскую.
— Мустафа не подпевает «Хава нагила»?
— Мустафа знает, что такая песня есть, но мы не слушаем ее по вечерам.
— Как вы обсуждаете острые политические моменты?
— Я стараюсь не затрагивать эти темы. Я не политолог, мало в этом понимаю. Сейчас много разного пишут, но мы с мужем в это сильно не погружаемся.
— Тем не менее вы наверняка в последнее время звоните родственникам в Израиль, спрашиваете, как они там?
— Сейчас я им звоню, чтобы узнать, всё ли в порядке, мы не говорим про политику. Если вижу в новостях, что-то случилось в каком-то городе, пишу близким, убеждаюсь, что с ними все хорошо, они здоровы и в безопасности. И когда я приезжаю в Израиль, то в первую очередь хочу провести время со своей семьей, с близкими. У меня нет желания тратить время на обсуждение политической ситуации.
— Тут вы правы. Многие семьи распадаются, если у людей не совпадают политические взгляды.
— Если упрямо придерживаться одной точки зрения, то в результате можно случайно остаться одному. Я уже говорила: важно смотреть, что нас объединяет, а не разъединяет. Кроме того, я ценю семейные ценности. Для меня семья, в широком понимании этого слова, стоит на первом месте.
— Вы говорили, что никогда не расскажете публично про свою семью, потому что опасаетесь за них.
— Не помню про такое. Но отвечу. Я сама выбрала быть публичной, но не всем это нужно. В свою очередь я никогда не выкладываю адрес, где нахожусь. В мире много странных людей, зачем лишний раз рисковать?
— В блоге вы опубликовали ролик общения с молодым человеком из Йемена, где государственной религией является ислам. Ваш собеседник сказал, что не видит ничего плохого в вашем браке. Выходит, у вас не так мало сторонников?
— Когда ты живешь в международной среде, то разные культуры и традиции не должны мешать общению. Я в Питере тоже встречала людей разных национальностей, что не мешало нашей дружбе.
— В Иране так точно не думают.
— Я не была в Иране, не знаю, как там. У меня в Германии есть знакомые ребята из Ирана, мы чудесно общаемся.
— Вы согласны, что любовь сильнее страха?
— Если мы говорим про внутренний страх, то, наверное, в нашем случае да. Если подразумеваем внешние обстоятельства, когда речь идет о риске для жизни, лучше все-таки подумать о своей безопасности. Но я уверена, что любовь — сильное чувство и может многое преодолеть.
